С именем академика НАМН Украины, профессора Виталия Майданника связано активное развитие многих направлений в отечественной педиатрии. Он является автором более пяти сотен научных трудов, на его счету – целый ряд запатентованных изобретений, десятки публикаций в авторитетных зарубежных журналах, таких как «Pediatric Nephrology», «Kidney International» и «European Journal of Pediatrics». В интервью порталу health info выдающийся врач рассказал о новых рисках, которым поддается здоровье нынешних детей, о миграции болезней и правильном обращении с мобильными телефонами.
Виталий Григорьевич, каким новым угрозам подвержена жизнь современного ребенка?
В первую очередь, это экологически обусловленные заболевания. До Чернобыльской катастрофы случаи рака щитовидной железы у детей были единичными, даже считались казуистическим явлением. А уже в 1992 году количество случаев радиационно индуцированного рака возросло в сотни раз. У нас действует франко-украинская ассоциация «Дети Чернобыля», которая исследует многие последствия той аварии. Так вот, профессор Оренго – известный специалист по патологии щитовидной железы – считает, что до 2025 года в Украине еще будет наблюдаться рост этих заболеваний.
Что касается заболеваний крови, значительного роста онкологических проблем, таких как радиационная лейкемия, не произошло. Но изменилась структура лейкемии – появились новые, тяжелые формы, которые трудно поддаются терапии в тех регионах Украины, где зараженность радиацией была высокой.
В Украине появился синдром Кавасаки – сосудистое поражение у детей. Это редкая для нашей территории проблема. Она распространена только в Японии, Корее. Но мы видели уже 10 случаев этой болезни за последние годы. Никто даже не мог предположить, что такое случится в Украине!
Еще одна новая проблема – фибромиалгия, это заболевание мышечно-связочного аппарата, напоминающее ревматизм мягких тканей.
Пару недель назад ребенку, который три месяца лихорадил, мы предварительно поставили диагноз бабезиоз. Это заболевание животных, оно переносится клещами. Вначале мы даже допустить такое не могли, но после трех месяцев обсуждений, консилиумов из 25 разных специалистов пришли к бабезиозу. Это будет первый случай такого заболевания у детей в Украине, если диагноз окончательно подтвердится.
Актуальная проблема для современных детей – синдром хронической усталости. Тема чрезвычайно важна хотя бы в связи со школьными учебными планами, которые, не обсуждая с медиками, постоянно расширяют и дополняют. Все это обуславливает стресогенную нагрузку.
Можно сказать, что с течением времени человек подвергается все большему риску различных болезней?
Конечно. Во-первых, этому способствует миграция. Стали доступны дальние путешествия, и глобализация помогает болезням преодолевать континенты. Заболевания, когда-то характерные только для определенных регионов, уже не «сидят дома». Добавьте к этому техногенные факторы. Недавно я опубликовал статью о влиянии излучения мобильных телефонов – под впечатлением от венского конгресса, где целый симпозиум был посвящен проблеме влияния электромагнитного излучения «мобилок» на здоровье детей. У нас тему замалчивают, потому что с нашими операторами лучше не связываться, но в мире она очень широко обсуждается. Доказано, что излучение мобильных может вызывать злокачественные образования головного мозга, различные тепловые и нетепловые воздействия, даже влиять на репродуктивную систему.
Но каков выход, ведь от мобильной связи, как от колеса, уже никто не откажется?
Ограничивать разговоры, использовать гарнитуру, поскольку максимальное воздействие происходит, когда идет вызов и трубка прижата к уху. Нужно носить телефон на максимальном отдалении от головы. И я, кстати, заметил, что ученые-участники конгресса очень мало пользуются телефонами. У них «мобильник» служит только для экстренных случаев.
Почему все чаще случаются смертельные случаи во время уроков физкультуры – наши дети так слабы, нежизнеспособны?
Мне кажется, здесь проблема заключается в недообследованности детей, особенно в сельской местности. Например, сейчас с помощью эхокардиографии мы выявляем наличие дополнительных хорд в детском сердце. Если хорда расположена поперечно, то это опасно, в таких случаях необходима диспансеризация. Но чтобы это установить, необходимо нормальное обследование, соответствующая аппаратура. После известных летальных случаев были изданы приказы Минздрава и Минобразования, так что попытка взять ситуацию под контроль была сделана. Я считаю, это правильно и необходимо. Но ведь и родители должны нести ответственность за здоровье своего ребенка, внимательнее относиться к его жалобам, содействовать его здоровому образу жизни.
Есть ли какая-то временная норма занятий ребенка на компьютере?
В зависимости от возраста ребенка она составляет от получаса до полутора часа. Но, чтобы соблюдать эти нормы, детей нужно чем-то отвлечь, заинтересовать чтением, спортивными секциями, прогулками на воздухе. Это обязанность родителей.
Отказ молодых матерей от кормления детей грудью можно считать бичом современности?
Педиатров эта тема волновала еще в конце прошлого века. Скажу сразу, что лучше материнского молока и сейчас ничего не придумано. Даже при всех нынешних технологиях искусственные смеси не могут полностью воссоздать его состав, хотя они и стали качественнее. Когда мы изучали эти вопросы, оказалось, что только 35% детей у нас выкармливают грудью до одного года. Но интересно другое: мы случайно нашли данные аналогичного исследования за 1898 год. Более столетия тому назад в Киеве была сделана подобная исследовательская работа. И поразило то, что ее цифры совпали с нашими – те же 35%.
Целесообразность прививок до сих пор остается темой для споров. Многие родители сегодня отказываются от их использования, ссылаясь на возможность побочных эффектов.
Хотя я не занимался вакцинацией как научной проблемой, но своя точка зрения на этот счет у меня есть. Давно используемыми вакцинами против дифтерии, столбняка, полиомиелита, коклюша и т.д. дети обязательно должны быть иммунизированы. Другое дело, что раньше существовало много противопоказаний для прививок, а сейчас их сузили до минимума. Что же касается появления новых вакцин, таких как вакцина против острого среднего отита, тут нужно взвешивать риски заболевания и осложнений от вакцинации. Если риск от осложнений прививки выше, чем от самого заболевания, то от такой вакцинации следует отказаться.
Но вообще, я считаю, что иммунизация и антибиотики – это два самых глобальных достижения медицины, которые помогли уменьшить смертность и детей, и взрослых. Пример из моего личного опыта: в 2000 году я осматривал ребенка, у которого диагностировал коклюш. При этом я сам заразился, поскольку в детстве им не переболел, хотя и был вакцинирован. Скажу вам, перенести коклюш вот в таком зрелом возрасте – это ужасно: ты просыпаешься в три часа ночи, и ни вдохнуть, ни выдохнуть. Кажется, что это конец света. Полагаю, что для противников вакцинации это может быть самым веским аргументом в пользу иммунизации.
Ваши кандидатская и докторская диссертации были посвящены различным аспектам заболеваний почек у детей. Искусственная почка – достаточно дорогостоящая технология. Есть ли ей альтернатива?
Единственная альтернатива гемодиализу – пересадка почки. Ведь во всем мире диализ – не более чем переходный этап при подготовке к трансплантации. В идеале он нужен только для того, чтобы перед операцией нормализовать показатели организма, прежде всего нарушенный метаболизм. Проблема в том, что в нашей стране население оказалось неготовым к современному пониманию пересадки органов. Получить согласие от ближайших родственников потенциального донора очень проблематично. В траурной обстановке практически все говорят «нет». А практики, когда человек при жизни подписывает согласие на изъятие своих органов в случае его смерти, тоже не существует. Парадоксально то, что первая в мире пересадка почки была сделана именно в Украине, но сейчас на той же Кубе пересаживают тысячу почек в год, а у нас – пятьдесят. Законодательство относительно трансплантологии у нас приемлемое, но не хватает просветительской работы СМИ и, возможно, церкви, чтобы убеждать людей: донорство – это почетно.
Виталий Григорьевич, на Вашем счету – множество разработок и изобретений. Какие из них для Вас самые важные?
Наверное, это разработки, связанные с проблемой детского недержания мочи. Она сложная и в психологическом, и в медицинском плане. Как правило, тема энуреза держится в кругу семьи, о ней не говорят. Мы изучали распространенность этой болезни среди разных возрастных категорий детей. В Киеве она встречается у 10% детей. Нам удалось создать целый ряд диагностических методик для этой проблемы. Энурез достаточно разнообразен, мы различаем несколько его групп, которые отличаются происхождением и требуют разных подходов к лечению.
При содействии наших коллег из КПИ нам удалось создать аппарат, который работает по типу будильника, сигнализируя о наполненном мочевом пузыре. Ребенка пробуждает маленький электрический разряд. Он не вызывает болезненных ощущений, но тренирует мышцы удерживать ночные позывы. Поверьте, для семей, живущих с этой проблемой по семь – десять лет, когда ребенок начинает удерживать мочу – это большое событие.
А вообще, основная проблема украинской науки – внедрение изобретений. Даже если находится фирма, которая готова пустить разработку в массовое производство, то у больниц нет денег, чтобы это новое оборудование закупить. Наши больницы, как известно, обеспечены по минимуму – зарплата, базовые медикаменты, питание. Получается замкнутый круг.
С Вашим именем, в частности, связывают создание в Украине школы детской вегетологии.
Эта тема напрямую связана с Чернобылем. Когда мы в конце 80-х работали с детьми, переселенными в Киев из зоны загрязнения, у них наблюдалось много различных вегетативных нарушений. Это функциональные патологии, при которых ребенок, подобно старичку, жалуется на боли в сердце, головные боли, слабость, головокружение и прочее, а когда начинаешь его обследовать, ничего конкретного не выявляешь – все органы в норме. Тогда мы пришли к выводу, что необходимо организовать центр, который бы занимался такими детьми. И в 1989 году он был создан. Это работа вылилась в системную помощь пациентам, массу исследований, докторские и кандидатские диссертации. Мы создали психотерапевтическую службу, и оказалось, что, работая с психологами и психотерапевтами, дети и их родители избавляются от многих проблем. Действительно можно говорить о том, что в Украине уже существует школа вегетологии.
Благодаря этой работе мы вышли на изучение артериальной гипертензии у детей. Внедрив метод суточного мониторирования артериального давления, мы открыли, что процент гипертензии у детей равен показателю у взрослых – 30-35%. А раньше разовые замеры показывали, что гипертензия характерна только для 7% детей, и было непонятно, на каком этапе она возрастает до взрослого уровня.
Цепочка исследований привела нас к изучению метаболического синдрома – ожирения у детей, а также других проблем, поскольку все в организме взаимосвязано. Так что, для науки пределов не существует.
Как известно, у каждого настоящего профессионала есть учителя, чьим именем он дорожит. Кто формировал Вас как врача и ученого?
Мне с наставниками очень повезло. Своим главным учителем считаю профессора Веру Дмитриевну Чеботареву, которая заведовала кафедрой пропедевтики педиатрии медицинского университета, когда я учился. С третьего курса я начал заниматься в научном студенческом кружке кафедры, и там она меня заметила. Я очень рано защитил и кандидатскую, и докторскую диссертации. Через неделю после защиты моей докторской Вера Дмитриевна написала ректору заявление с просьбой перевести ее профессором кафедры, а меня с последующим конкурсом назначить на заведование кафедрой. На то время ей было 67 лет. Это был беспрецедентный случай за 150 лет института, он вызвал бурные обсуждения. После этого она проработала со мной еще 11 лет. Профессор Чеботарева была прекрасным человеком, требовательным, прежде всего, к себе, справедливым, глубоким специалистом и талантливым организатором. Те направления, которые развивала кафедра при ней (изучение патологии почек, ревмокардиология, пульмонология), мы стараемся развивать и сейчас.
Не могу не назвать среди своих учителей и академика Владимира Павловича Широбокова. Он пригласил меня в кружок микробиологии и заложил во мне любовь к эксперименту. Поэтому и в кандидатской, и в докторской диссертациях у меня были большие фрагменты экспериментальных работ. Сейчас такие работы студентам уже не удается вести – нет надлежащего финансирования.
Кроме того, я хотел бы упомянуть среди своих учителей профессора Ингретту Вартановну Багдасарову, которая руководит отделением детской нефрологии в Институте нефрологии НАМН Украины, ведь как детский нефролог я сформировался под ее влиянием. У нас очень много совместных работ, выполненных на базе ее отделения.
Назову и профессора Валентина Григорьевича Бурлая, моего преподавателя, который тоже занимался патологиями почек и имел влияние на мое становление.
Были и другие люди, которые на меня повлияли. Это, в частности, декан Прокофий Никитович Гудзенко и член-корреспондент Академии медицинских наук СССР Виктор Михайлович Сидельников, на чьих обходах я присутствовал и видел правильное отношение к пациенту, к студентам, общение между коллегами – все это формировало меня.
Вы возглавляете одну из ведущих кафедр педиатрии Национального медуниверситета им. А.А.Богомольца, имеете представление о нынешних студентах, выпускниках вуза. Какого уровня подготовки эти специалисты?
Студенты есть разные. Я склонен подчеркивать позитивные стороны. К счастью, и сегодня находятся такие, которые в это суровое время работают в научных студенческих кружках, выполняют много научных работ, отлично учатся. И особенно – на что обращаешь внимание – многие знают иностранные языки, чего не наблюдалось, когда мы учились. Второй момент – это владение компьютером, причем не только на уровне «пишущей машинки». Некоторые и программированием занимаются, что для медиков – высший пилотаж, потому как всегда считалось, что в медицину идут те, кто не знает ни математики, ни физики.
Учитывая нынешнее зарплаты медиков, то, что часть выпускников все-таки идет работать по специальности, можно считать чуть ли не подвижничеством…
Хотя в медицинских вузах и осталось такое понятие, как распределение (на 3 года для тех, кто учится на бюджете), дефицит кадров в нашей медицине просто колоссальный – он исчисляется десятками тысяч вакансий по разным специальностям. Трудоустроиться сегодня нет проблем, другое дело – мотивация. Я как-то раз услышал по радио во время одной развлекательной программы звонок в студию: «Здравствуйте, я – выпускник медуниверситета. У меня два радостных события: я сдал экзамен по акушерству на «отлично», а второе – то, что меня взяли танцовщиком в ночной клуб». Как говорится, no comments. Хотя все-таки система развивается. Появляются частные клиники, не ангажированные государственной тарифной сеткой зарплат, где хороший специалист может себя найти.
