Желудочный больной – человек, застрявший на уровне детского мировоззрения

Желудочный пациент, как самый настоящий птенец, не замечает, что «взрослая» жизнь проходит мимо него, отмечает известный психотерапевт Рудигер Дальке.

Он, в сущности, никогда еще не вылетал из гнезда и не познал свободу, присущую следующей – взрослой ступени развития. Птенец судорожно цепляется за свое гнездо – единственный знакомый ему оплот надежности. К тому же в гнезде так тепло, уютно и удобно, что решиться променять его на незнакомый и, возможно, холодный и опасный внешний мир чрезвычайно трудно. («Вот если бы гнездо было похуже… Да кабы оно опостылело…») Труднее всего вырваться из этого защищенного мирка и встретиться лицом к лицу с суровой действительностью изнеженным и избалованным детям (маменькиным сынкам и дочкам). Они не привыкли встречать отказы и самостоятельно бороться за что-то, ведь их желания всегда исполнялись «как по волшебству».

Типичного желудочного больного с детства окружает комфортная атмосфера «материнской утробы». Однако обрести необходимую для взрослой жизни мужскую агрессию можно, только вступив в открытую конфронтацию. Чтобы научиться противостоять страху, герой должен выйти в большой мир. Иногда только симптомы могут заставить его сделать это, иначе он так и останется до скончания века лежать или сидеть в гнезде.

Симптомы весьма болезненным способом показывают, что в этом ограниченном мире «что-то не так», что настоящий мир – это вовсе не райская страна с молочными реками и кисельными берегами. Также они намекают на то, что в глубине души человек и сам уже жаждет расстаться с этим обособленным райским местечком. Чтобы встать к штурвалу жизни, ему необходимо преодолеть регрессивные устремления и осознать, что удовлетворение его потребностей более не является чем-то само собой разумеющимся. Чтобы что-то получить, надо работать, к чему-то стремиться.

Такая «детская» борьба за свободу отражена в ряде мифологических сюжетов. Парцифаль был именно таким изнеженным и избалованным ребенком. Его мать Херцелоида одевала сына в девичьи платья, мечтая оградить его от опасностей рыцарской жизни. Парцифалю пришлось стать самостоятельным, чтобы покинуть оберегающую его золотую клетку. Легенда не оставляет сомнения, что усилия доброй, заботливой, опекающей ребенка матери сделали этот процесс очень сложным. Но Парцифаль освобождается от опеки матери и проходит через все опасности взросления. Так он становится, в конце концов, рыцарем Круглого стола и даже находит Чашу Грааля, то есть обретает окончательную свободу. Другой пример – жизнь Будды. Родившись в царской семье, Будда жил в комфорте, роскоши и безопасности, но покинул все, чтобы среди треволнений мира найти собственный путь к зрелости и совершенству.

Типичный желудочный больной – это человек, застрявший на уровне детского мировоззрения. Причем сам он убежден, что так оно и должно быть. (Психоаналитики в этой связи говорят об орально-агрессивной фиксации.) Желание вечно оставаться «баловнем судьбы» и получать все желаемое по первому требованию становится у такого человека естественной претензией. Однако взамен он давать ничего не хочет. Такое поведение характерно для раннего детства. Только уровень претензий у взрослых намного выше, требования предъявляются ко всему окружающему миру. Такой взрослый, не отказавшийся от мечты о райском мире «здесь и сейчас», хочет постоянно оставаться сытым и довольным, быть этаким пупом земли. Если мир не оправдывает его ожиданий, он обижается, а порой и оскорбляется. Такая «кислая» реакция подводит нас ко второму столпу желудочной проблематики.

Если больной скрывает от себя, что ему кисло на душе, об этом сообщит тело появлением кислой отрыжки. При такой отрыжке, а также при изжоге соляная кислота поднимается вверх по пищеводу. Этот симптом может появиться раньше, чем язва желудка, и сопровождать всю «желудочную карьеру» больного с самого начала. Тело явно и весьма болезненно показывает, насколько кислую жизнь ведет человек, и делает подобное существование в прямом смысле слова жгучей проблемой. Кислая отрыжка символизирует агрессивную восходящую марсианскую энергию, которая настойчиво заявляет о своем праве на жизнь. Недостаточное образование слизи и избыточная выработка соляной кислоты могут вызвать образование язвы. При дуоденальной язве на первой план выходит избыточная выработка соляной кислоты, при язве желудка – недостаток слизи.

Но не в каждом желудочном пациенте легко распознать духовного «птенца». Если подобный человек пережил много разочарований, детское гнездо может еще стать для него неуютным. Тогда он его покинет, хотя и неохотно, но нередко лишь для того, чтобы просто свить новое на другом месте (= на другом уровне).

Агрессивная энергия может быть для начала направлена не на физическое «окисление», а на реализацию честолюбивых устремлений. Однако на этот путь чаще вступают «пропитанные кислотой» кандидаты на язву двенадцатиперстной кишки (люди «дуоденального типа»). Они неосознанно пытаются заранее оградить себя от возможных неудач, когда их необузданные желания не будут исполняться. При компенсации глубоких разочарований возникает настолько мощный агрессивный потенциал, что человек «дуоденального типа» даже может добиться высокого руководящего положения. Но это всего лишь компенсация неосознанного стремления к зависимости.

Человек надеется, что, став начальником, единоличным лидером, он обретет полную независимость от окружающих и таким образом оградит себя от разочарований. К сожалению, эти надежды безжалостно развенчиваются жизнью. Разбитые мечты возвращают человека в «кислое» состояние, и возрастает риск образования язвы желудка или (в еще большей степени) двенадцатиперстной кишки.

Даже если все начинает вращаться вокруг такого больного (обычно этого легче добиваются люди «желудочного типа»), он все равно не может властвовать. Ведь настоящий властитель должен быть взрослым. А у «птенца», достигшего руководящей должности, претензии возникают из детского мировоззрения. Однако на этом уровне видеть в мире райскую страну удается недолго. «Птенец» ожидает любви и безусловной преданности. Такие претензии начальника должны удовлетворять подчиненные. Увы, их жертвенность не идет ни в какое сравнение с материнской. Всех подчиненных, а заодно и партнеров приходится постоянно контролировать. У партнеров не должно быть ни собственных интересов, ни какого бы то ни было личного пространства. «Достойный» партнер должен стать «второй матерью», всегда готовой жертвовать собой во имя любимого «большого ребенка» без надежды на какую-нибудь благодарность.

Неудивительно, что очень скоро возникают проблемы при взаимодействии с этой «райской обслугой». Человек «желудочного типа» будет избегать прямой конфронтации. Он скорее сделает ставку на критику, едкие насмешки или подкусывание (совсем как кусачий карапуз!).

Но, как показывает практика, силы компенсации, выросшей из разочарований, лишь в редких случаях хватает для достижения руководящей должности. Намного чаще потенциальные больные застревают «где-то на полпути». В большей степени, чем топ-менеджеры и президенты компаний, к язве желудка и двенадцатиперстной кишки склонны работники среднего звена. Находясь «между небом и землей», они часто вынуждены оказывать услуги всем вокруг, вместо того чтобы получать собственное удовлетворение. Большинству из них не хватает мужества и уверенности в себе, чтобы дать выход своей агрессии посредством едких замечаний и открытого протеста. К тому же подобные выходки противоречат потаенной потребности в защищенности и признании. Поэтому проблема опускается на уровень тела, и начинается избыточная выработка кислоты. Ситуация, в которой человек разрывается на нескольких фронтах, находит отражение в саморазрушении, происходящем при язвенной болезни.

Особую группу людей, в которой язва двенадцатиперстной кишки встречается наиболее часто, составляют цеховые мастера. Они руководят множеством рабочих, но на иерархической лестнице стоят намного ниже начальников цехов. Они находятся в крайне сложной психологической ситуации, зачастую ощущая себя «ненужными» и «униженными», что, естественно, приводит к глубокому разочарованию. Из-за зависимого положения (мастер не является руководителем в истинном смысле слова) они не смеют открыто выразить свои претензии и вынуждены незаметно «вариться внутри себя».

Задача, которую ставит перед человеком симптом излишней выработки кислоты, очевидна. Речь идет о том, чтобы найти нужное место для выхода агрессии. Регрессивная изнеженность должна быть преодолена мобилизованными для этого агрессивными силами Марса. Желудочный больной должен разрушить свое насиженное гнездо. Эта задача не так сложна, как может показаться. Ведь это гнездышко давно стало тюрьмой. Расстаться с ним значит использовать свой шанс все же стать взрослым и организовать свою жизнь по новым правилам. Необходимо понять, что далеко не все вращается вокруг желудка, и проявления любви не сводятся к бесконечной материнской опеке и кормлению из ложечки. Быть в глазах окружающих «беззащитным птенчиком», который только и умеет широко разевать клюв, естественно для младенца. Теперь же настало время научиться принимать и отдавать любовь через сердце и половые органы. Также надо понять, что желудок больше не является «средоточием жизни», и, главное, что он совершенно не приспособлен для выражения агрессии.

Неудивительно, что мужчины страдают от язвы в три раза чаще, чем женщины. Мужчине сложнее примириться с принципами Луны, чем женщине, которая, говоря символическим языком, здесь (на уровне желудка) имеет дело со своей исконной сферой. Кроме того, мужчинам в нашем обществе труднее достигнуть состояния естественной защищенности, которое многие женщины находят в браке. Последнее объясняет, почему женщины чаще заболевают в зрелом возрасте. Зачастую защищенность, которую давал брак, с годами уходит. Или сама женщина неосознанно отправляется на поиски своей мужской части души – своего Анимуса. У мужчин, напротив, риск заболеть язвой уменьшается после пятидесяти лет. Очевидно, в пожилом возрасте власть марсианских сил ослабевает. Времена мужской бравады сменяет спокойная жизнь на пенсии, что вполне по вкусу людям «желудочного типа».

При болезнях желудка под запрет попадает вся «взрослая» пища (любые острые, жирные и прочие тяжелые блюда), а также все «сомнительные удовольствия»: табак, алкоголь, кофе. Курение ухудшает кровоснабжение желудка и тем самым усугубляет ситуацию. Острая и пряная пища, алкоголь и кофе раздражают слизистую оболочку желудка и увеличивают выработку кислоты. Даже на некоторые «детские» сладости накладывается табу. Врачи рекомендуют щадящую диету, постельный режим, и в целом больному советуют «беречь себя». Таким образом, медицина символически идет навстречу регрессивному поведению желудка и тайным регрессивным потребностям пациента. На это больной желудок благодарно отвечает… обострением симптомов. Отказ от остроты жизни – от острых и раздражающих эмоций и продуктов, от кофе и сигарет – прекрасно вписывается в детскую картину мира.

Медикаментозное лечение, которое предлагает научная медицина, также полностью вписывается в эту концепцию. Карбеноксолон (биогастрон) вызывает образование слизи. Антацидные (антикислотные) средства нейтрализуют ставшие слишком могущественными мужские силы Марса благодаря своему женскому щелочному влиянию. Эти препараты существуют для того, чтобы в желудке и вообще в жизни снова стало уютно и воцарился мир. Болеутоляющие (анальгетики) и противосудорожные (спазмолитические) средства также подавляют мужские силы. В химической терапии (транквилизаторы, блокаторы рецепторов) и хирургическом лечении (ваготомия – отделение блуждающего нерва или отдельных его ветвей) прослеживается та же тенденция.

Медицина делает ставку на так называемую развязку – разрыв связи между душой и телом, который механически осуществляется на уровне вегетативной нервной системы. Таким образом, медицина на материальном уровне добивается того, на что обычно нацелена психотерапия: она делает желудок местом, недоступным для душевной агрессии.

На последней стадии медицина использует символически самый честный из методов лечения: треть или две трети желудка вырезают. Этот способ «лечения» наглядно показывает, что пациент слишком много внимания уделял потребностям желудка. Поэтому в зависимости от того, как далеко зашла болезнь, у него отнимают одну или две трети желудка. Естественно, это не решает проблемы. Она продолжает оставаться в центре внимания, но находит себе в теле новую сцену.