С именем Ильи Емца связано появление школы кардиохирургии новорожденных в нашей стране. Его медицинские изобретения берут на вооружение зарубежные клиники: к примеру, мировой резонанс вызвало использование пуповинной крови вместо донорской в операциях на сердце детей в первые часы их жизни. В Центре детской кардиологии и кардиохирургии МЗ Украины, который возглавляет Илья Емец, лечатся пациенты не только из постсоветских, но и из западных стран. 22 апреля этого года исполнилось ровно 20 лет с того дня, когда Илья Николаевич впервые на территории бывшего СССР удачно прооперировал новорожденного с критическим пороком сердца – транспозицией магистральных сосудов. Дети с такой патологией живут считанные недели. На то время и в тех условиях подобная операция воспринималась как фантастика, ведь у нас было принято оперировать только детей весом от16 килограммов. Кардиохирург Емец «переподключил» спутанные природой сосуды в крошечном сердце, даже не имея под рукой полноценных технических средств. Звали того первого пациента Михаил Кикоть, и сегодня он – совершенно здоровый двадцатилетний парень крепкой кости. По случаю круглой даты Илья Емец выкроил из своего насыщенного операционного графика время для общения с журналистами, ответив и на вопросы портала health info.
Илья Николаевич, Вы, наверное, на всю жизнь запомнили, как впервые оперировали новорожденного 20 лет назад. Сколько длилась операция, какими были Ваши первые слова родителям ребенка?
Очень отчетливо помню ту операцию. Технические возможности нашей медицины на то время были невысоки. Вот лишь один маленький штрих: шовный материал – то есть, то, чем хирурги шьют ткани, – был низкого качества. Мне удалось хорошо пересадить магистральные сосуды сердца мальчика. Но коронарные артерии у такого крошечного пациента имеют миллиметровый диаметр, а игла была достаточно толстой. Я боялся, что не смогу этой иглой сделать правильную геометрию коронарного сосуда, чтобы не было инфаркта. Но, к счастью, все удалось, ребенок выжил. Видимо, Всевышний помог. Для меня это самая большая радость – смотреть на своих пациентов, выросших здоровыми и сильными.
Помню, операция заняла часов двенадцать в целом – «от кожи до кожи», как у нас принято говорить. Мы взяли пациента в операционную в десять утра, а закончили все в десять вечера. Мои первые слова родителям? Они всегда одни и те же: главное событие позади, но не менее важно, чтобы этот ребенок выжил и развивался. Я, конечно, сильно волновался тогда за реанимационный период, поскольку в то время нам не хватало и опыта, и оборудования для реанимации. Но мои коллеги, которые всегда рядом, выходили этого пациента. Так Миша Кикоть стал началом эры кардиохирургии новорожденных в Украине. Возможности, которые у нас есть теперь, по сравнению с теми, что были 20 лет назад, – небо и земля. И кстати, сегодня в нашем центре есть не менее пяти хирургов, которые не хуже меня (и может быть, даже быстрее) могут выполнить такую сложнейшую операцию на сердце.
Ваш центр и внешне, и по качеству работы не уступает европейским. Тяжело ли было этого достичь?
Эти 20 лет прошли непросто, но утешает результат: сегодня по своим показателям наша детская кардиология и кардиохирургия конкурентоспособна с лучшими мировыми клиниками. Мы можем гордиться тем, что в Украине появилась своя школа детских кардиологов, кардиохирургов, реаниматологов, анестезиологов и других специалистов. Это позволяет развивать кардиохирургию детей и новорожденных, в том числе со сложными пороками сердца. Важно, что наш центр является государственным, и наши пациенты – дети до 18 лет – получают лечение бесплатно. Кроме того, подчеркну, что мы также – научное учреждение. Наше изобретение – использование пуповинной крови новорожденных в кардиохирургии критических врожденных пороков сердца – перенимают ведущие клиники мира. Уже сегодня у нас лечатся люди со всего бывшего Союза, бывают и пациенты из западных стран. К примеру, у меня были двое пациентов из США.
Среди причин врожденных пороков сердца называют нашу «экстремальную» экологию. Значит ли это, что синхронно с ухудшением состояния внешней среды будет возрастать и число случаев ВПС?
Совершенно верно. У пороков сердца много причин, но экологическая составляющая в этом перечне является одной из основных. Если конкретнее, то очень опасно химическое влияние во время беременности, причем, когда женщина может еще не знать, что она беременна. Это ориентировочно 18-30 день беременности, и если в этот период материнский организм поддается химическому отравлению, сердце ребенка закладывается неправильно.
Видимо, у Вашего центра с каждым годом будет все больше и больше работы…
Действительно, цифры это подтверждают. В прошлом году в Украине родилось около 500 тысяч детей, при этом 7-12 детей на тысячу рождается с пороками сердца. И если их не прооперировать, они попросту умирают. Ежегодно у нас рождается приблизительно три тысячи детей, которым необходима операция немедленно. Если в прошлом году мы выполнили 1460 операций, то динамика последних месяцев позволяет прогнозировать, что мы выходим на 1500-1700 операций к концу 2012 года. Мы не думали, что будет так тяжело. Все-таки нельзя делать такой конвейер в одном учреждении, ведь качество работы будет падать. Поэтому сейчас нужно развивать другие подобные учреждения в Украине.
А насколько сложно финансировать центры, подобные Вашему?
Мы – учреждение Министерства охраны здоровья, и я с благодарностью могу сказать, что весь госпитальный период для ребенка-пациента оплачивается из государственного бюджета, включая самые дорогостоящие медикаменты и расходные материалы. Еще один источник финансирования нашего учреждения – это средства, которые мы зарабатываем на лечении иностранцев. Третий источник – спонсорская помощь, и могу сказать, что количество людей, которые неравнодушны к деятельности центра, в последние годы растет. Конечно, если сравнивать наше обеспечение с известной клиникой Сиетла в США, то оно будет явно не в нашу пользу. Но если сравнить с Херсоном, то нам жаловаться не на что.
Кардиохирургия как наука прогрессирует довольно активно, в том числе и благодаря Вашему личному вкладу. Скажите, каков процент неизлечимых пороков сердца остается на сегодня?
Я думаю, около 80% пациентов с пороком сердца можно вернуть к нормальной жизни. В числе оставшихся 20% находятся сложнейшие пороки, такие как, например, единственный желудочек (в сердце ведь должно быть два желудочка). Но возможно, в будущем и эти проблемы можно будет решать благодаря развитию нашей программы по использованию пуповинной крови, благодаря технологиям стволовых клеток, которые дадут возможность выращивать сердечную мышцу.
Вы берете на обследование и лечение новорожденных со всеми видами пороков сердца?
Со всеми, кроме одного. Это очень дискутабельный порок, называется он «синдром гипоплазии левых отделов сердца». Это проблема, связанная с необходимостью пересадки сердца в очень раннем возрасте. После трех-четырех операций, которые нужны начиная с самого рождения, малыш все равно живет недолго. Пока в Украине нет закона о трансплантации и нет возможности начать дорогостоящую программу по трансплантологии, мы не можем оперировать таких детей, которые через пять-шесть лет станут, извините за выражение, в очередь на тот свет. Это негуманно.
Удается ли уменьшить процент летальности при столь сложных врожденных дефектах сердечно-сосудистой системы и операциях, требующих ювелирной точности?
На протяжении последних пяти лет показатель общей смертности в нашем центре составлял менее двух процентов. Это, поверьте, очень неплохо, даже в сравнении с западными клиниками, такими как бостонская, лондонская или мюнхенская. Насколько мне известно, в той же мюнхенской в прошлом году летальность составила 4%, у нас же – около 1%.
Минимальный необходимый возраст ребенка для проведения кардиохирургической операции сегодня уже исчисляется не днями, а часами?
Я оперировал пациента, которому было три часа отроду. Думаю, даже в США не было таких случаев. Так что, нам есть, чем гордиться.
